Проповедь в Неделю 25-ю по Пятидесятнице О милосердном самарянине.

Слово священника Михаила Немнонова

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

В сегодняшнем евангельском чтении мы слышали, как один законник встал и, искушая Его, — то есть Господа Иисуса Христа, —  сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Законник этот задал самый важный в жизни вопрос. Надеюсь, каждый из нас тоже задается вопросом – что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь? То есть ты, знаток закона, какую заповедь считаешь первой из всех?

Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя.  Всем сердцем – значит, наши сердечные устремления должны быть направлены к Богу. Всей душой – то есть к Нему же должен быть устремлен наш душевный мир. Всей крепостью – значит, посвятить служению Богу все свои силы.  И всем помышлением – то есть и разум наш должен иметь Бога своим главным предметом. Всем сердцем, всей душой, всею крепостью и всем разумением – значит, всем своим существом мы должны возлюбить Бога.

Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Люби Бога, люби своего ближнего – и спасешься. Надеюсь, каждый из нас тоже помнит о том, что первая и наибольшая заповедь – возлюби Господа и возлюби твоего ближнего.

            Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний? Вопрос этот был вполне уместен. Любить ближнего, как самого себя, хотя бы на таком уровне, чтобы не делать ближнему того, чего не желаешь себе – дело нешуточное.  Вопрос законника означал следующее: с кем именно из окружающих нас людей нужно такое напряжение душевных сил, а на ком можно и сэкономить.

На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. Это и в наше время бывает, и всегда было, и будет.

По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Задумался, наверное, о высоких вещах, и не сумел вовремя перейти к реальности.

Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Левит – служитель храма. Тоже был занят.

Самарянин же некто, проезжая, нашел на него… Вся сила этой притчи в том, что израненный иудей, брошенный разбойниками на дороге из Иерусалима в Иерихон, при всех других обстоятельствах не обрадовался бы появлению самарянина. Самаряне были полуязычниками иноплеменного происхождения, жившими на исконной иудейской земле. У них и речь отличалась. Отношение к ним иудеев можно кратко выразить знакомыми до боли словами «понаехали тут». Но и самаряне не особенно любили иудеев. Если помните, жители одного самарянского селения не приняли Господа с учениками потому, что Он имел вид путешествующего в Иерусалим, то есть по плоти был иудеем. Таким образом, тот человек,  которого мы теперь называем милосердным самарянином, видел, что перед ним у дороги лежит иудей, — человек, который относится к нему, самарянину, презрительно и высокомерно. Что же сделал самарянин?

Увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Маргарет Тэтчер сказала однажды по этому поводу следующее: «Никто бы не запомнил притчи о милосердном самарянине, если бы тот отличался лишь добрыми намерениями. Но он был к тому же состоятельным человеком». Так то оно так, да не совсем. Наша беда не в том, что у большинства из нас не оказалось бы денег, чтобы в похожей ситуации дать содержателю гостиницы, но в том, что если бы и оказалось, мало кто сделал бы это. А вот самарянин взял да и помог человеку, с которым у него не было ничего общего, кроме взаимной неприязни на национальной и религиозной почве.  Для него не существовало людей первого и второго сорта. Для него все люди были просто люди, кто бы они ни были.

Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Кто оказался ближним для израненного иудея – братья по вере и крови левит и священник, которые прошли мимо, или иноверец и инородец самарянин, которые помог ему?

Он сказал: оказавший ему милость. Ясно, как день, что именно он.

            Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же. Так же, как кто – иудей или самарянин? Конечно, как самарянин. Иудей в этой притче ничего не делал, только лежал у дороги. Поступать нужно, как поступил самарянин, который посчитал своим ближним того человека, кто просто был рядом с ним, невзирая ни на какие различия между ними.

А что значит поступать так же? Вспомним еще раз, что сделал милосердный самарянин, и присоединимся к нему с того момента, когда это становится нам по силам.

Он оставил в гостинице  два динария, чтобы ее хозяин позаботился об израненном человеке. И мы, если можем, пожертвуем часть своих средств на помощь людям, которые нуждаются в помощи.

Он не поленился отвезти его в гостиницу на своем осле, хотя это потребовало по меньшей мере промедления в пути. И мы с вами будем готовы изменить свои планы ради тех, кому мы нужны.

Он перевязал тому человеку раны. Будем и мы готовы сделать что-то конкретное для тех, кому нужна наша помощь. 

Он пожалел раненого, хотя тот был человеком другого, недружественного ему рода-племени. И мы будем готовы пожалеть каждого человека, которому плохо, вне зависимости от того, насколько он нам симпатичен и близок по духу и убеждениям.

Он остановился, увидев, что кто-то лежит у дороги. Будем и мы готовы пожертвовать ради других людей своим временем.

            И, наконец, — то есть прежде всего, — он увидел этого раненого иудея. Будем и мы видеть наших ближних, хотя это, может быть, и сложнее всего.

            Одним словом, поможем тем, кто нуждается в нашей помощи, тем, чем можем. Тогда и унаследуем вечную жизнь. Аминь.